а реки растают, вода унесет лед ( но нас никто не спасет ) ;;
через три солнечных дня : здесь останемся ты и я ;;

[indent] мне кажется что внутри стало пусто. мне кажется что внутри: огромная дыра, болезненной чернью обволакивает и в ней погибает весь внутренний космос. знаешь, когда звезды гаснут одна за другой; свечение схлопывается и млечный пусть рассыпается на атомы, пыль, отрывая хвосты кометам, пока гаснет каждый проблеск теплого света. мне кажется что внутри не осталось ничего: этот дом стеклянный, непригодный, бесполезный и его разрушит следующее, даже самое малое, дуновение ветра; этот дом опустелый - и где-то под ребрами так кровит, болит, ноет; что-то скулит, скрепит нещадно, - но где-то в нем, в этом доме, по-прежнему есть душа. спрятанная за теплыми воспоминаниями, за талой тоской, за прошлым, которое никак не отпущу, которое тащу за собой грузом и в котором ночую, живу, обмазываю свое сердце насильно, словно хочу чтобы оно не забывало; словно молю его помнить, биться все также, любить неизменно. фикция спокойствия оказывается убежищем более надежным чем безмятежность, достигаемая через тернии и звезды: усталость пролегает под глазами, дымкой прячется в новообразованных мимических морщинках, лезет под ногтевую пластину и сжимает - пиздец как крепко, - сжимает изнутри все то же сердце перед очередным ударом; на выдохе засвистит царапающий ноздри воздух; на вдохе отравлю себя очередными амбициями, стремлениями, целями, которые не принесут никакого самоудовлетворения, потому что больной рассудок зациклен только на тебе одной. патово, жалко, местами даже унизительно ловить себя на мыслях о том, что из нас двоих, двигаться дальше не получается только у меня. внутри что-то будет грызть непрестанно, давить по барабанным перепонкам, дергать за переплетения из вен, чтобы дотянуться до самого глубинного: а в голове, набатом, мантрой, чертовой анафемой: недостаточно.
[indent] * я недостаточно старался, недостаточно слушал, недостаточно понимал тебя и поэтому ты ушла тогда. после самого обычного разговора, словно мы обсуждали твою последнюю статью или погодные условия на завтра - без криков, упреков, скандалов, ссор и истерик. хотя, мне всегда казалось, было бы гораздо проще иначе. если бы мы поругались, и я бы путался в словах, ломал язык, переплетая французские предложения с моим хреновым английским. если бы ты упрекала меня в чем-то, до хрипотцы и алого румянца на щеках, до слез в уголках глаз и поступающего отвращения в дрожащем голосе. если бы ты ушла хлопнув дверью, вместо того, чтобы переночевать в нашей спальне, пока я перебрался на диван; если бы мы поставили точку жестоко, вместо того, чтобы наблюдать за тем, как на утро будешь собирать свои вещи и я помогу тебе закинуть чемодан в такси. но мы выбрали другой путь: мы говорили спокойно, перебирая салат в тарелке и смачивая горло твоим любимым, белым вином; мы не винили друг друга ни в чем и я лишь кивнул, согласился, пошел на уступки и принял за нас двоих обоюдное решение все закончить. я просил слишком многого: но давал я тебе недостаточно. недостаточно уверенности в этих отношениях, недостаточно веры в наше будущее, и, кажется, недостаточно любви.
[indent] * я недостаточно делал, каждый раз на последнем издыхании действуя, чтобы улучшить свой результат, первым достичь финишной прямой, потому что часть меня так отчаянно надеялась увидеть тебя. где-то среди всей толпы, поодаль, хотелось увидеть как ты наблюдаешь и также как и раньше, увидеть гордость в твоих оливковых глазах. я головой погружался в тренировки, отдавал все, что только осталось во мне гонкам, фокусировался, ведь только так, ты переставала существовать хотя бы в моих мыслях; только так, я забывал о том, что тебя нет рядом. и только когда я занял первое место, когда одержал победу в сезоне: ты написала. внутри что-то заелозило суетливо от мысли, что ты не удалила мой номер: ты поздравила с победой, спросила если я не против дать тебе интервью, предложила встретиться. но, блять, даже этого было недостаточно, потому что у тебя появился другой. победа быстро стала блекнуть: я чувствовал себя на самом дне, где-то у подножья пьедестала, на котором мне не было больше места.
[indent] * недостаточно. меня было недостаточно, нас было недостаточно. венец сияет на солнце, но спадает моментально, катится к ногам стоит только одернуть самого себя и напомнить себе о том, что моя любовь к тебе - не больше чем рудимент; то - что тебе уже не нужно; то - что изжило себя, и то - в чем ты больше не нуждаешься. в тот день когда ты спросила, задала чертов вопрос - хотел бы я все исправить? если бы смог - не отпустил. если бы знал - не позволил бы тебе уйти. а сейчас я не имею ни малейшего понятия какие чувства ворошат твою душу. может ты правда любишь его? может ты действительно хочешь быть только с ним? может быть, ты правда, во мне больше не нуждаешься? ведь того, что было когда-то - недостаточно. недостаточно, чтобы починить ебучие трещины, которые сформировались сейчас.
и внутри пиздец как пусто. потому что ты занимала внутри меня все. и я привык к этому настолько, что иначе самого себя просто не представляю.
наверное, я торопил события. но и ты меня не пощадила, когда стала для меня настолько важной.

[indent] я не знаю почему делал это. ты развязала мне руки, не противилась, не пыталась вырисовать границы и оттолкнуть, поэтому я напирал. надеялся, что ты подпустишь еще ближе - а может хотел, чтобы ты, точно как слишком избалованной собаке, указала мне на свое место. все эти цветы, совместные ужины, знаки внимания; все эти сообщения в первом часу ночи и поездки на частные пляжи за пределами города, только для нас двоих: разве так себя ведут - а кем мы приходимся друг другу, эзра? старые друзья - разве мы когда-то были просто друзьями? разве к друзьям принято испытывать такое необузданное влечение? разве на друзей смотрят так, как я смотрю на тебя? разве с бывшими принято проводить так много времени? неужели он верил всем твоим отговоркам, когда ты убеждала что наши встречи - исключительно рабочие? говорила ли ты ему о моих случайных касаниях: когда ладонь на твоей коленке осторожно выше, пока ты сидела на переднем сидении моей машины и тянулась к моей руке ответно, но не для того, чтобы убрать ее, одернуть, намекнув на непозволительную близость - а для того, чтобы накрыть, огладить, провести ноготком по костяшкам и переплести наши пальцы? говорила ли ты ему о том, когда я прижимался к тебе слишком сильно, держа руку на твоей талии и позволяя себе, увести ладонь чуть ниже, в медленном танце тем вечером, когда ты отключила диктофон и насладилась морепродуктами в том ресторане, где мы, когда-то, отмечали месяц наших отношений? говорила ли ты ему о том, как пальцы путала в моих волосах, пока я дремал на твоих коленях на небольшом пляже в тридцати километрах от монако, когда лео бегал вокруг, а ты перебирала прядки, очерчивала контуры моего носа, едва ощутимо коснулась моих губ, потому что думала что я не чувствую? я знал что ты хотела: хотела чтобы я позволил себе большее, чтобы поцеловал, может даже чтобы избавил тебя от одного из твоих платьев, а потом занялся бы с тобой любовью на переднем сидении моей тачки? и порой мне хотелось - чтобы вино ударило в голову; чтобы желание затмило собой голос разума, чтобы я перестал думать о последствиях и сделал это. может тогда, ты бы оборвала эти чертовы отношения с ним и вернулась бы ко мне? может тогда, ты бы вернулась домой? знаешь в чем правда, эзра? я не трусил, я не боялся, мне не было страшно посмотреть в твои глаза после: я так привык заботиться о тебе, что даже тогда, я не позволял себе глупостей только потому что знал: об этом пожалеешь только ты. размажешь мой поцелуй по пухлым губам, пальцами скользнешь по талии, надавишь, пытаясь оттереть незримые следы моих касаний. ты не знала бы что сказать ему; ты взяла бы всю ответственность на себя, ты бы сделала вид что это неправильно - я позволял нам лишь ту близость, которая не несла за собой никаких последствий. было лишь много сожалений, по внутренней стороне реберной клетки кленовым сиропом размазывалась тоска, в носоглотке саднило от ебанной слабости, которую продолжал испытывать к тебе. я так и не смог: не смог заменить тебя, не смог найти другую, не смог убедить себя в том, что такие как ты еще есть - поверь, я знал что ты такая одна. наверное, именно поэтому я так отчаянно зацепился за тебя, когда ты вернулась - наверное, именно поэтому моя хватка окрепла, когда ты даже не противилась. словно ждала, словно сама хотела, словно не замечала стену из препятствий между нами, которую ты выстроила собственноручно. когда твое имя мелькнуло на экране уведомлением о новом сообщении, ты аккуратно вложила в мои руки пистолет; ты попросила встретиться и это точно просьба надавать на спусковой крючок. когда я снова увидел тебя перед собой, мне кажется, я прочувствовал этот гулкий удар который прошел сквозь и задел собой сердце: я не смог тебя разлюбить, эзра. и никогда не смогу. неужели ты правда его любишь? неужели он лучше меня? неужели ты не хочешь вернуться в мои руки? неужели ты не хочешь снова стать моей?

[indent] я проебался на последних минутах. ошибся, облажался, сделал то, что подорвало мой результат и я проиграл. ты даже не представляешь как часто я прокручивал в голове все варианты развития событий; сколько раз - с того самого дня, - упрекал себя в непрофессионализме и в том, что даже тут я сделал недостаточно. мне было сложно сохранять спокойствие, когда я вылез из болида и снял шлем; когда не слышал ничего из происходящего вокруг - в ушах словно вата, вакуум; я был будто бы под толщей воды и я не слышал что мне говорят, о чем спрашивают, не слышал рев толпы, не слышал слова комментатора. единственное о чем я думал - это о том, насколько я был близок к победе и какую крупную ошибку я допустил; ошибку - которая будет стоить многого. я был зол, был так зол на себя и я чувствовал как желваки ходят, как зубы скрипят и кулаки болезненно сжимаются, а ногти впиваются в кожу. я не помню как прошли все финальные формальности; не помню, как рука моего менеджера оказалась на плече и он говорил - кажется, быть осторожным в высказываниях и не показывать свою слабость, выразить непоколебимость. я не хотел - не собирался давать интервью, чувствуя во рту горький привкус шампанского вперемешку с солоноватым потом, который накопился на губах. зато я четко помню события после: лу стояла где-то сзади, коротко кивнула обещанием поговорить позже; давид одними только губами произнес что все равно гордится мною, а ты - ты оказалась близко, прижалась ко мне всем своим хрупким телом, обняла крепко и шепнула что я молодец, пока твои пальцы оглаживали волосы - впервые за долгое время, мне было все равно на камеры вокруг, на чужие взгляды, на постороннее мнение. я растворился в моменте и меня окутала пелена спокойствия - а потом дымка рассеялась и это умиротворение оказалось притворством; оно в миг исчезло, когда ты в руках сжала мои щеки и посмотрела в глаза, а потом тебя одернула чужая рука. я хотел тебя затмить, хотел спрятать за своей спиной, но ты не позволила. попросила не вмешиваться, не дала мне сказать ни единого слова пока он сыпал упреками, пока лука кричал, обвинял, открыто и громко - так, чтобы все вокруг слышали. он сорвался с цепи и ты приняла весь удар на себя, не позволяя мне вмешаться. часть меня хотела: знаешь, ударить его; а потом еще раз и еще раз, чтобы он заткнулся - но тогда моя репутация была бы запятнана окончательно; меня бы дисквалифицировали и, скорее всего, выгнали бы даже из команды. он успокоился лишь когда его выпроводила охрана: ты даже не коснулась моей ладони ответно, не осталась - блять, эзра, я так в тебе нуждался тогда. я так нуждался в тебе рядом. пальцами мазнула по коже и ушла, не оглядывалась, не бросила ни единого слова напоследок и не взглянула даже на мою сестру, пока удалялась из поля моего зрения следом за лукой. когда ты ушла посыпались вопросы, журналисты пытались выудить из меня хоть какие-то комментарии, а я лишь поджал губы и позволил луизе утащить меня в сторону раздевалок. я думал ты напишешь. хотел, чтобы ты написала, потому что сообщения от меня казались бы неправильными. я так хотел услышать что вы разбежались. хотел узнать что между вами все кончено. я так ждал тебя тем вечером, веришь? отказался от ужина с семьей - они не настаивали, видели мою разбитость и дали мне время, - а я надеялся что ты появишься на пороге моего дома. ты мне так нужна была, эзра: но наше молчание растянулось на несколько дней. я знал, что произошедшее не просочилось в сеть благодаря тебе. знал, что статей обо мне практически не было, тоже благодаря тебе - лишь только твоя, с коротким обзором о том, что произошло, где ты пыталась смягчить события, зная, что я прочитаю. зная, что я обвиню себя. и в своем проигрыше, и в том, что произошло между вами. а потом ты позвонила. и внутри что-то дернулось. и в то же мгновение сердце упало к ногам: ты сказала что улетаешь и заедешь только чтобы поговорить и попрощаться. у нас, на самом деле, шансов не было никогда, правда?

[indent] ты выглядишь потрясающе. в этом коротком, голубом сарафане; волосы вьются аккуратными локонами, на тонкой шее виднеется серебряная цепочка с подвеской в форме первой буквы твоего имени; от тебя пахнет вишневыми духами и чем-то еще - фруктовым лосьоном для тела, вероятно, а может ягодным блеском для губ. ты тушуешься, мнешься, кусаешь щеки изнутри и пытаешься подобрать слова, будто бы переживаешь, волнуешься передо мной, но это так неуместно между нами, не думаешь? я прячу руки в карманах широких шорт, краем глаза наблюдаю за тем, как лео возвращается в свою лежанку, словно ощущает повисшее напряжение между нами. он ложится аккуратно, кладет мордочку на лапы и смотрит, почти не моргает, а мне бы хотелось спрятаться подальше от этого обволакивающего отчаяния. я позволяю тебе договорить, закончить свою мысль, а потом вздыхаю, чуть поддаюсь вперед и поднимаю солнечные очки на голову, чтобы тут же спрятать лицо в ладонях, растираю кожу и прикрываю глаза. это так сложно. все что есть между нами - пиздец как сложно. не говори, что тяжело это дается только мне. не говори что больше ничего не чувствуешь, что ты отпустила, что разлюбила, что тебе легко. я прочищаю горло, но все еще не поднимаю свои глаза на тебя: — спасибо. — облизываю губы, замолкаю на пару секунд, — что не позволила этому просочиться. мне более чем достаточно этих унизительных статей о моем проигрыше от независимых издательств и от диванных критиков. было бы паршиво, читать о себе еще и на женских форумах. о том, что я увожу девушек из отношений. — ты не отвечаешь, а я лишь коротко усмехаюсь. снова закрываю глаза, словно это поможет сфокусироваться на своих мыслях - а они, веришь? в последнее время такие громкие, точно вороны, которые пытаются выклевать, выпотрошить, вывернуть мою душу наизнанку. а потом я выпрямляюсь и снова поднимаю свой взгляд на тебя: — думаю, извиняться стоит мне. — я стараюсь звучать спокойно, пока чуть поджимаю губы, а потом нервно облизываюсь, — этого всего не произошло бы, если бы не я. мне не стоило провоцировать луку. мне не нужно было, — что? так отчаянно рваться к тебе? желать быть с тобой? идти на поводу своих чувств и хотеть твоей близости? — ты ведь говорила что не счастлива с ним, эзра. — я стараюсь говорить осторожно, добавляю мягкости в ровный голос, не хочу задевать внутри тебя что-то и продолжаю только тогда, когда ты даешь понять что все в порядке: — я бы отпустил тебя, если бы знал что тебе с ним хорошо. — потому что изнутри не лезут другие слова. не вырываются извинения за цветы, за недо-свидания и за чертовы ухаживания; за разговоры, прикосновения. прости, эзра, я не смогу извиниться за свою неумолимую тоску по тебе. я не смогу попросить у тебя прощение за все то, что выжигала во мне моя же ревность. но тебе не позволено ступить на эти испепеленные поля: чувствуешь запах гари? видишь как травит меня осознание того, что ты мне больше не принадлежишь? — вы с ним? — ты коротко киваешь, улавливаешь куда я веду и я вторю твоему жесту, киваю пару раз ответно, не смотрю на тебя и дышу совсем неровно - почему-то, осознание того, что вы разбежались, не приносит мне никакого облегчения; легче не становится, спокойствие не оседает внутри, как мне того хотелось. — тебе не нужно передо мной извиняться. я благодарен тебе за то, что ты была там. чтобы поддержать меня, эзра. — потому что я искал тебя глазами. потому что хотел чтобы ты была рядом. потому что хотел, чтобы ты смотрела как я одержу очередную победу. но тем вечером все пошло по причинному месту, правда? я встаю с кресла: сидеть становится тяжело, поэтому я прочищаю горло - лео приподнимает голову, но не вскакивает, осторожничает, ровным счетом как и я в разговоре с тобой. — до вечера еще есть время. останешься? — говорю тихо, пока делаю несколько шагов в твою сторону. — поужинаешь со мной? а потом я тебя отвезу в аэропорт, — я оказываюсь близко к тебе и присаживаюсь на корточки, смотрю на тебя снизу вверх и моя ладонь оказывается на твоей оголенной коленке. я пальцами аккуратно веду, вырисовываю контуры небольших татуировок и не смотрю на тебя. чувствую скопление мурашек на твоей коже, чувствую - ты до сих пор так реагируешь на меня, - как ты напрягаешься и вмиг расслабляешься под моими касаниями, а я продолжаю гладить, а потом аккуратно целую тебя в коленку. осторожно, нежно, коротко: — не уходи. — шепотом, который жжет на твоей коже, — вы с ним больше не вместе. не уходи сейчас. — просьбой почти что жалкой, мольбой отчаянной - потому что если я позволю тебе уйти сейчас - я не прощу этого себе. потому что если ты уйдешь - я знаю, ты больше никогда не переступишь порог моего дома. — мне тебя безумно не хватает, эзра. — особенно сейчас, когда между нами больше нет этой огромной пропасти (она есть - но я уже на самом дне и я потяну тебя за собой следом); особенно сейчас, когда никакие нормы морали не станут препятствием передо мной. ты ведь этого тоже хочешь, правда? иначе ты бы не пришла. иначе не позволила бы этому разговору случиться. иначе обошлась бы коротким сообщением, где рассказала бы о том, что покидаешь монако. но ты здесь. сейчас ты передо мной, смотришь внимательно - почти и практически, так как раньше; ты позволяешь мне касаться и, эзра, милая, тебе достаточно только дать мне понять, что я могу двигаться дальше и я не остановлюсь. перестану давить по тормозам и сделаю то, чего мы оба так давно хотим. потому что я тоже вижу как ты смотришь на меня. я тоже чувствую твои касания. я тоже ощущаю твою заботу.
может, правда в том, что мы действительно друг без друга нихера не справляемся?
(или я просто это выдумал? или я просто позволил себе поверить в то, что мы еще не сломались окончательно? что мы все еще сможем все починить, не оставляя, при этом, шрамы?)

я счастлив в эти последние дни, ведь мы хотя бы побыли одни
( оказалось это так здорово, жить );;
пожалуйста, помни, я буду тебя вечно любить ;;

Отредактировано марк (2024-10-13 23:13:50)

[indent] белый шум заполняет сознание, рябью пробегает перед глазами, что-то адски трещит в каждой мышце этого тела: скорость оббегает смерть по кругу, однажды эта ноша станет настолько тяжелой, что покажется непосильной; однажды кости захрустят и плечи дернутся в рефлекторной судороге, откликом на очередной вьюк, который возложу на себя. жалость к себе: не больше чем слабость; остановиться чтобы отвести дыхание значит позволить ей, этой ломоте, взять вверх над тем, что требует двигаться дальше - не для чего-то, а вопреки. это спасает, знаешь? спасает и прячет от того, что тяжелой и душной тенью наступает на пятки: только благодаря этому, отчаяние не выпотрошило меня изнутри и не вытолкало из легких весь остаточный кислород. глаза закрыть, протяжный вдох, замедленный выдох, искорки под веками погаснут и я напомню себе о том, что абсолютно все что есть у меня - только от меня же и зависит. я видел, эзра: видел как умирают звезды, падая с пьедестала; я чувствовал - чувствовал, ззра, как тлеет наша любовь - разбитая, спутанная и потерянная. я знаю что ты помотаешь головой, в отрицании прикроешь глаза, запустишь пальцы в распущенные волосы и скажешь что я не виноват (никто из нас не виноват - правда?); ты попытаешься унять мои ночные кошмары и утешить, унять бушующий шторм, нашептывая нежно что я все делал правильно. но этого все равно было недостаточно.
[indent] мне стоило чаще говорить тебе о том, что с тобой мне спокойнее. что белоснежные воротники рубашек не так душат и что ладони не так потеют, когда ты рядом, на мероприятиях, где я чувствовал себя не в своей тарелке. мне стоило говорить слова благодарности, когда я запинался в словах и лишь давил мягкую улыбку, а ты сжимала мою ладонь покрепче и отвечала услужливо на слишком провокационные вопросы, не позволяя мне ударить в грязь лицом перед спонсорами и представителями других команд. мне не стоило закрывать глаза и стоило не позволять тебе замазывать свои татуировки перед каким-то важным событием, потому что ты считала что они не будут красиво смотреться, несуразно, неправильно - я считал что в тебе идеально абсолютно все; что каждый рисунок на твоем теле - неотъемлемая часть тебя и что я люблю их рассматривать по ночам, под светом луны, пока ты засыпала обнаженная рядом со мной. мне стоило чаще унимать твои тревоги, мне стоило чаще говорить о том, насколько я в тебя влюблен, мне стоило чаще говорить о том, что у нас все будет хорошо, правда? я так фокусировался на будущем - а ты так его боялась. словно не верила до конца, что я останусь. словно не позволяла себе думать, что я действительно буду в тебе нуждаться всегда. это мягкое ощущение бушующего отчаяния высушивалось под сухими костями с первого дня - бессилие, занимающее место в коробке нашего общего существования: на каждый мой шаг вперед, ты делала несколько маленьких шажков назад и вместо того, чтобы свой собственный ритм подстраивать под твой, я подталкивал тебя со спины, звал за собой, тянул за руку, не замечая как ты падаешь, в кровь разбиваешь коленки и пластыри клеишь поверх синяков. прогорклым привкусом на небе и под языком: я знаю что сделал недостаточно, ведь у тебя было так много сомнений, ведь ты не верила что то будущее, о котором я говорил - когда-нибудь наступит. словно ты жила только сегодняшним днем; боялась что откроешь глаза, а меня больше нет рядом; словно знала, что рано или поздно нам придется поставить эту чертову точку. ты не видела, правда? не замечала, не чувствовала, не знала: ты так хотела стать той, в которой я буду нуждаться - не понимая, что я нуждаюсь только в тебе. ты выдумала образ, которому пыталась соответствовать: глазами скользила по другим девушкам, веря, будто бы они могут меня заинтересовать; пряталась за дорогой одеждой и вздернутым подбородком, искренне веря что я хочу тебя видеть такой; ты смущалась самой себя, отчего-то не понимая что именно в тебе я и погряз полностью. я влюбился в тебя, эзра. на тебя запал в тот самый день после гонки; с тобой хотел провести тот вечер и с тобой хотел быть в каждый из последующих. как я могу нуждаться в призрачном образе другой, когда ты стала моей самой витальной потребностью? но ты позволяла страхам разъедать тебя изнутри, сомнениям грызть поочередно и съедать, дробить, уничтожать, не пытаясь себя от этого всего спасти; ты сомневалась в самой себе и в том, что рядом со мной - ты на правильном месте. разве я не сделал все, для того чтобы доказать тебе это? разве я не старался достаточно, чтобы искоренить изнутри тебя это все, признаваясь тебе в любви под покровом ночи; разве не пытался доставить тебе удовольствие, когда между нами обнаженными оставались даже души? разве ты не замечала, что я не вижу никого вокруг, что все мое нутро отзывается лишь на тебя, что я всегда - с самого первого дня, - нуждался лишь в тебе одной и лишь в тебе я находил смысл всех своих стремлений, всех своих амбиций, всех своих искомых целей и желаний? как легко было привыкнуть называть тебя публично моей эзрой и как тяжело было свыкнуться с мыслью о том, что ты больше не моя. как просто было видеть себя через много лет, в любом сценарии, обязательно с тобой рядом и как пиздец тяжело было свыкнуться с мыслью, что от тебя не осталось больше ничего в доме, который когда-то был нашим. я слишком сильно торопил события. я слишком многого просил. я слишком сильно хотел того, к чему ты не была готова. и ебаного терпения было недостаточно. тогда мне казалось правильным: принять решение расстаться. сейчас мне кажется что мы совершили самую огромную ошибку. и я не знаю как нам все это исправить.
ведь на самом деле, любить друг друга мы не перестали.

[indent] ты покинула монако через несколько дней. не написала, не позвонила, не попрощалась. я узнал об этом от луизы - ты виделась с ней перед отъездом, рассказала ей о своих планах, ни словом не обмолвилась о нас. наверное, мне стоило разозлиться, но я не смог. впервые с момента нашего последнего разговора я полностью ощутил реальность происходящего; впервые я осознал что мы действительно больше не вместе. я лживо убедил себя в том, что я смогу двигаться дальше, что не позволю себе застопориться на месте, что все пройдет - в том числе и чертова привязанность к тебе. в худшие из дней эта зависимость разъедала кости, до боли ворошила реберную клетку, под лопатками царапала и мазала по сердцу алой кровью; в лучшие из дней, мыслей о тебе было меньше - но никогда ты не покидала меня окончательно. в худшие из дней, воспоминания о тебе болезненно давили на окружность разбитого сердца; в лучшие дни - я вспоминал твои прикосновения, в памяти перебирал твой запах, почти что слышал твой смех и от этого становилось легче. часть меня с треском сломалась, откололась от перевязанного наспех тела - сломанного изнурительными тренировками; бесконечным самобичеванием; омытое потом от усталости (знаешь - человеку нужно так мало чтобы сломаться, но он все равно может снова и снова собирать себя по кускам) - часть меня дрогнула и упала к ногам в тот день, когда я узнал что у тебя появился другой. это было неизбежно, но почему-то я оказался не готов к этому. я не отписался от тебя в инстаграме, а ты не удалила меня из близких друзей: очередная фальшивая иллюзия того, что тонкая проволока между нами не треснула и не обломилась где-то по середине. одна лишь только фотография и мое сердце кубарем под ноги: жаль только не хватило сил затоптать его, чтобы в нем не осталось никаких чувств. ты выглядела счастливой; ты улыбалась открыто и даже подпись выбрала на его родном итальянском - я коротко усмехнулся, а потом откинул телефон в сторону, делая вид что это не должно меня больше волновать. только вот мне не было все равно: другие девушки вокруг сливались с монотонным фоном, я не замечал их, не пытался даже поверить будто бы вечер и ночь в компании какой-то малознакомой мне девушки сможет починить хоть что-то во мне. это как таблетка от головной боли при простуде - не вылечит симптомы; не сделает чтобы было легче, опечатается лишь горечью на языке и застрянет в глотке, провоцируя постоянный дискомфорт. это так несправедливо, эзра, веришь? что ты могла жить дальше, а я лишь притворялся что могу. блять, скажи что ты тоже. скажи что не любила его. скажи что сделала это из отчаяния, из желания забыть меня, в попытках отвлечься, другим заменить то, что взрастил я внутри тебя. и даже если это не так - солги. соври. напои меня блядской ложью, я поверю каждому твоему слову. может чтобы разлюбить тебя - мне стоило сломаться окончательно? может чтобы забыть тебя - мне стоило вранье и фальшь затолкать в трахею и гортань, чтобы проглотить, чтобы поверить? ведь потом ты вернулась и словно не было этого всего. не было времени порознь, не было жизни без тебя, не было этой тоски, от которой мне порой казалось что я точно с ума схожу. не знаю почему мы продолжали так издеваться друг над другом. ты принимала все мои ухаживания и никогда, никогда не пыталась осадить, напоминая о том, что ты в отношениях с другим. ты писала мне после очередной ссоры с ним и задавала вопросы - такие провокационные, потому что на каждый из них ты знала ответы заранее. ты кидала фотографии - интимные, такие, которые не кидают бывшим; и я сохранял каждую из них, потому что я так тосковал по твоему телу. ты знала как действуешь на меня; знала прекрасно, что у меня никого нет - ты ведь в курсе всех новостей, а возле меня не было никого, с кем мне могли бы приписать роман. иногда я завидовал своей сестре - потому что я хотел для нас с тобой того же; а иногда - знаешь, иногда я завидовал давиду. тому, насколько он легко к этому относится; тому, с какой легкостью он говорит о любой из своих подружек и что он совершенно не зацикливается на собственных чувствах. было бы проще, если бы я смог поступить с тобой также. настолько исцарапать всю тоску по тебе, что станет тошно; настолько атрофировать свои эмоции, что на большее не буду способен. но это так не работает, правда?
не когда ты говоришь что позволишь мне тебя поцеловать.
не когда прижимаешься ко мне всем своим телом, ощущая мою разбитость, словно пытаясь разделить боль моего поражения на двоих.
не когда я снова и снова понимаю: как я могу любить другую, эзра, когда оно - мое сердце, - у тебя? и ты его носишь подвеской, как аксессуар, на собственной шее. как я могу быть с другой, когда каждый день я просыпаюсь со свербящим ощущением того, что счастлив я могу быть только с тобой.
возможно, я нуждаюсь в тебе намного сильнее, чем ты во мне. но тогда почему ты снова тут? почему ты снова рядом? почему ты снова со мной? почему позволяешь мне поверить в то, что мы все еще можем быть вместе?

[indent] ты реагируешь на мои прикосновения. и мои плечи расслабленно отпускаются, когда ты касаешься ответно. когда твоя ладонь касается щеки; когда твои пальцы причесывают отросшие волосы; когда ты аккуратно оглаживаешь мою кожу; когда задеваешь нижнюю губу, а я могу только смотреть на тебя, рассматривать черты твоего лица и подмечать грусть, которая прячется в уголках твоих губ, в глазах, в размеренных выдохах. — ты же знаешь что я не люблю читать о себе. раньше это делала ты, — я мягко улыбаюсь и увожу свой взгляд: воспоминания о совместных днях сейчас даются намного тяжелее, — сейчас я даже не знаю что обо мне пишут. — потому что я читаю только твои статьи. потому что знаю что в последнее время я не в лучшей своей форме. потому что понимаю, что от чужой критики может стать только хуже - лу говорит я слишком много времени провожу на тренировках. но это единственное, что меня отвлекает. и единственное, что позволяет мне все еще чувствовать себя живым. ты говоришь, а я лишь коротко мотаю головой: мне хочется убедить тебя в обратном, но ты не будешь слушать. вероятно, до того как ты вернулась в монако, ты была уверена в том, что любишь его. а встреча со мной разворошила осиное гнездо и все это - лишь проблески былых дней? память о том, что было? может сердце просто тоскует, а на самом деле, ничего уже нет? и если бы я не лез, если бы не пытался стать частью твоей жизни снова, если бы отпустил - может ты была бы счастлива с ним? может он давал тебе то, чего не мог дать я; может он был правильным для тебя - лучше меня? может то, как ты тянулась ко мне - не больше чем отклик больного сердца на те дни, когда все было хорошо? ведь ты взрослая девочка и знаешь, эзра, понимаешь что я виноват во всем не меньше, чем ты: я давал поводы, я провоцировал, я вел себя не подобающе. легко морщусь - я так часто сожалел о том, что не поцеловал тебя тогда. что не позволил себе эту слабость, что не сделал тот шаг, который ты тоже ждала. сейчас же... сейчас мне кажется я поступил правильно. только это никак нас не спасло. я ревновал тебя к нему, я не хотел тебя отдавать, не хотел тебя отпускать - блять, это так эгоистично. ведь даже сейчас - я на коленях тебя прошу не уходить, эзра. я никогда до этого не чувствовал себя настолько уязвимым перед тобой; никогда до этого не ощущал себя настолько слабым. ты прерываешь свое прикосновение и соглашаешься на мое предложение, и я встаю, зову тебя за собой и позволяю себе зацепить твою ладонь - не переплести пальцы, не сжать руку; а потом провести в сторону кухни. ты просишь приготовить что-то и я молча киваю: с тех пор как ты ушла, я редко готовлю на этой кухне. предпочитаю ужинать где-то вне дома, чаще заказываю еду - словно, знаешь, даже к этому я утратил интерес; словно мне нравилось это делать только для тебя. поэтому я не отказываю тебе в этой маленькой прихоти, слышу как лео следует за нами на кухню и краем глаза замечаю, как ты берешь его на руки - продолжаешь баловать, как делала это всегда. я мягко улыбаюсь, но не позволяю тебе это увидеть, пока достаю из холодильника продукты и подготавливаю все: ты всегда любила пасту с жаренными креветками. старой привычкой - у меня всегда есть все для этого блюда. словно я всегда жду, что ты приедешь на ужин. словно хочу вернуться домой и заметить тебя на веранде. словно верю, что однажды все будет как раньше. разговор не вяжется, но ты спасаешь: говорить и не смотреть друг на друга легче, поэтому я не поворачиваюсь, лишь призываю тебя продолжить, когда ты задаешь вопрос, пока я измельчаю овощи. стараюсь сфокусироваться на готовке - но тебе не требуется много, чтобы сбить меня с курса. я легко морщусь, поджимаю губы, замираю всего на секунду, а потом заставляю себя продолжить. я прочищаю горло, закидываю чеснок на сковороду, а потом приступаю к очищению креветок: — у меня не было никого после тебя. — стараюсь говорить спокойно, ровно и возможность не смотреть в твои глаза, не видеть твою реакцию помогает, — я не мог смотреть на других, потому что ты продолжала всегда занимать все мои мысли. и я не мог переспать с другой, думая о тебе. — я облизываю губы - на толику секунды я сожалею об этом откровении: слишком личном, слишком интимном? но разве между нами есть хоть какие-то границы? они ведь стерлись уже давно. — когда ты сошлась с лукой я подумал... было бы неплохо поужинать с кем-то, знаешь. но я не мог. — я замолкаю, а ты не торопишься отвечать. на самом деле, я ответа не жду. я отправляю креветки на сковороду, свободную конфорку занимаю пастой, и останавливаюсь, но не поворачиваюсь к тебе. ладонями упираюсь в столешницу и чуть откидываю голову назад, прикрываю глаза в попытках сфокусироваться, собраться с мыслями: — ты любила его когда-то? по-настоящему? — слишком прямолинейно, слишком жестоко по отношению к нам обоим - но разве нам есть что терять уже? мы все потеряли, эзра. но я бы отдал все на свете, чтобы это вернуть. я возвращаю себе самообладание, перемешиваю креветки на сковороде, а потом поджимаю губы: — хочешь знать почему я тебя не поцеловал тогда? — когда ты ждала. когда я этого хотел. когда мой взгляд непрестанно останавливался на твоих губах. я поворачиваюсь к тебе и наконец-то вынуждаю себя посмотреть в твои глаза: — я боялся что ты будешь об этом сожалеть, эзра. — боялся что сочтешь ошибкой. боялся что таким ты запомнишь мой последний поцелуй: пропитанный отчаянием, уничтоженный тоской, солоноватый на вкус и болезненно-горький. как наши отношения сейчас, правда?

[indent] мне требуется минут двадцать чтобы закончить: мы могли бы поужинать на улице или за обеденным столом, но я оставляю тарелки на кухонном островке - мы часто так делали раньше и почему-то эта привычка осталась во мне даже сейчас. ты отпускаешь лео на пол, а я насыпаю еды в его миски и он моментально теряет к нам хоть какой-то интерес. совсем ненадолго кажется будто бы все нормально, правда? словно ничего не изменилось, будто бы все снова как раньше. от этих мыслей внутри что-то сворачивается в ком: я смотрю на тебя, а ты не двигаешься с места. это напряжение между нами меня поглощает, оно липкими пальцами лезет внутрь и становится неприятно, некомфортно, мерзко. ты встаешь со стула чтобы помыть руки, но я опережаю тебя, хватаю за запястье и заставляю повернуться в мою сторону. к чему все эти игры, эзра? ты тут потому что, также как и я, не готова навсегда распрощаться с нами, правда? — я не поцеловал тебя тогда, — я уменьшаю расстояние между нами, отпускаю твою руку, но только для того, чтобы скользнуть ладонью по твоей шее к затылку, вторая на твоей щеке, оглаживает нежно, спускается к подбородку - на мгновение мне кажется что ты даже не дышишь, — я сделаю это сейчас. — я медлю. даю тебе выбор. даю возможность остановить меня, если я неправильно все понимаю. если ты этого не хочешь. если ты действительно меня больше не любишь, но ты, ответом на мои слова, размыкаешь губы, дышишь рвано и я поддаюсь вперед. целую осторожно, аккуратно, практически нежно. позволяю себе вспомнить какая ты на вкус, позволяю вначале мазнуть губами, языком провести и оторваться. я закрываю глаза, пальцами в твоих волосах путаюсь, лбом упираюсь в твой лоб, а потом снова прильнуть. крепче, сильнее, настойчивее. я целую голодно - потому что пиздец тосковал по тебе. потому что я так давно этого хотел. кусаюсь, языком толкаюсь, не позволяю тебе перенять контроль, потому что я изголодался. сминаю твои губы поочередно, давлюсь отсутствием кислорода, языком собираю твой остаточный вкус и снова целую, потому что ты отвечаешь; потому что не останавливаешь; поддаешься чуть вперед и цепляешься за меня ответно - это срывает мне крышу окончательно. даже если ты уйдешь, даже если оставишь меня, даже если я больше тебя не увижу - сейчас, в это мгновение это не имеет никакого значения. я теряю счет времени, не знаю как долго не могу оторваться от тебя: я прижимаюсь поясницей к кухонному островку, ноги раздвинуты, чтобы ты могла уместиться между, чтобы могла оказаться предельно близко: я отрываюсь с трудом, коротко усмехаюсь когда замечаю как опухли твои губы от поцелуев, прикрываю глаза и позволяю себе привести дыхание в норму. — помнишь я сказал, что отдал бы все, ради возможности все исправить? — я дышу тяжело, в непозволительной близости к тебе, теряясь в чертовом желании не отпускать тебя, — эзра, я пиздец как хочу все исправить. — потому что я буду себя ненавидеть если не сделаю этого. потому что я не прощу себе если отпущу тебя снова. потому что мы с тобой - блядская аксиома, ебаное правило которое не нужно доказывать, потому что оно правильное с каждой точки зрения. — останься не только на ужин. — останься навсегда. до тех пор пока нуждаешься во мне также, как я нуждаюсь в тебе. не уходи, потому что мы порознь - неправильно. потому что я без тебя - не существую вовсе. мы ведь оба этого хотели с того самого момента, как ты вернулась в город, который успел уже стать и твоим тоже. с той самой минуты, когда ты вернулась в этот дом - он тоже уже твой.
и я, боже, эзра - я тоже принадлежу тебе. каждой клеточкой, каждым атомом, каждым чувством из которых я соткан. я весь твой. с самого первого дня и до сих пор. мне было плохо без тебя.
нам обоим было пиздец как плохо друг без друга.