[indent]  оставаться на этом вечере нет абсолютно никакого желания. саммер сжимает мои холодные пальцы своими ладонями в попытке согреть. она смотрит туда же, куда и я, чтобы выловить мой взгляд, но я старательно наклоняю голову еще ниже, чтобы спрятаться от ее пристального внимания. она поджимает свои невероятно пухлые губы, будто пытается подобрать слова и сказать что-нибудь милое и поддерживающее, но в последний момент передумывает и не решается это сделать. она молчит, но я чувствую ее незримо; она прижимает своим голым плечом к моему, целует мягко в щеку, оставляя отпечаток розовой помады, а потом стирает след, чтобы не испортить макияж, но мне, если честно, все равно, размажутся румяна на моих щеках или продолжат стоически держаться. тебя нет в поле видимости: в очередной раз за последний час ты встал из-за стола и направился в сторону приоткрытых ворот, чтобы выдохнуть. расслабиться, успокоить. чтобы выкурить очередную сигарету (я видела, что начатая вчера вечером пачка к девяти часам уже практически опустела, но ничего сказать не могу), чтобы оказаться наедине со своими мыслями, чтобы не сидеть в присутствии моей семьи и не делать вид, что все в порядке, когда все пошло по пизде, и мне так жаль, навин, мне так жаль, что хочется выблевать все внутренности, веришь? тошнота и правда подкатывает к горлу тлетворным комом. я делаю глоток холодной минеральной воды, чтобы смочить рот, чтобы успокоить раздраженный желудок и убедить себя, что это защитная реакция, что это психосоматика, что рвать хочется не из-за отравления, а из-за стресса, обрушившегося лавиной без предупреждения. каждый раз, когда ты уходишь, кто-нибудь присаживается на твое место, чтобы отвлечь меня, чтобы занять разговором или заставить улыбнуться. сначала это был давид. он заваливался на спинку и начинал трещать обо всем подряд: о том, как он влюблен в свою подружку и о том, как невероятно она выглядит в облегающем платье; о том, как быстро опьянели наши родители и как капитально они присели на уши марку - когда я дергаюсь, чтобы отвернуться от него, он понимает, что допустил ошибку и тут же исправляется, переводит тему и говорит о том, как сияют глаза леона каждый раз, когда он смотрит на луизу, и как луиза даже не может перестать улыбаться, стоит только ее мужу наклониться, чтобы в очередной раз ее поцеловать; после давида робко на стул присаживалась марлена. она перебирала подол своего платья и не знала, что сказать. мне становилось стыдно еще и перед ней за то, что поддержать светскую беседу у меня не получалось. она задавала вопросы, на которые я отвечала односложно, она пространно рассуждала, а я только мычала неразборчиво, а потом она тоже ушла, чтобы присоединиться к моему брату и виновато развести руки в стороны; марлену сменила саммер. она говорила, что ее приятель из формулы приедет с минуту на минуту и ей придется отойти ненадолго, но мне было так плевать, знаешь? впервые в жизни я хотела чтобы каждый член моей семьи отвалил от меня. мне не нужны были эти поглаживания, эти касания, эти улыбки и объятия. мне не нужны были сочувствующие взгляды и глупые шутки, только еще сильнее раздражающие. мне не нужно было их гребанное внимание, потому что я хотела исчезнуть для всех них сразу после того, как марк, мой любимый брат, испортил этот вечер окончательно и безосновательно для нас обоих; после того, как марк, идеал мужчины в моих глазах, устроил самый настоящий скандал, не выбирая выражения, как только я попыталась познакомить вас; после того, как марк, тот, о ком я говорила безостановочно и тот, с кем ты хотел познакомиться сильнее всего, перешел на английский так быстро, как никогда и высказал все то дерьмо, которое кипело внутри его черствой эгоистичной души. я не видела его таким ни разу. не думала, что он может так отвратительно себя вести, а потому даже не сразу нашлась с ответом. к счастью, ты не владел французским, чтобы понять, о чем именно мы говорим; к счастью, ты не понимал практически ничего, иначе твоя гордость была бы уязвлена еще сильнее; к счастью, мы говорили так быстро и так торопливо, что ты не смог бы ничего запомнить, чтобы потом попросить перевести, потому что марк говорил то, что произносить не имел права. саммер опускает мою ладонь. поправляет платье, поправляет уложенные густыми крупными волнами волосы, говорит, что отлучится ненадолго - еще раз, и я киваю; киваю, вероятно, невпопад, просто потому что мне нет до этого никакого дела. все, что внутри меня сейчас - злость. крепкая, жгучая, обессиливающая ярость; все, что внутри меня сейчас - желание. пойти навстречу, прижаться к груди, уткнуться губами в шею, сказать что-нибудь ласковое - напомнить, что я люблю тебя и что ты безумно мне дорог, но я не решаюсь. я поднимаю голову, когда слышу мамин смех. она что-то щебечет на итальянском; напротив нее сидит марк, рядом с ним, неизменно, эзра, и он выглядит расслабленным рядом с ней. это так несправедливо, знаешь? что он, выплеснув свою агрессию, чувствует себя абсолютно счастливым в присутствии своей подружки. иррационально мне хотелось бы тоже что-нибудь сказать. нагрубить, нахамить ей, может быть, оскорбить, чтобы и он поднапрягся; чтобы и его вечер был испорчен и чтобы единственное, о чем он думал, это психологическое состояние его журналисточки, но я только улыбаюсь криво, подмечая взгляд отца, направленный на меня, машу робко в ответ на его приподнятые брови, мол, все в порядке, и отворачиваюсь торопливо, стоит только марку посмотреть в мою сторону тоже. во всем его поведении нет ни капли вины, сочувствия или сострадания. он, кажется, абсолютно доволен собой, и видимо, это единственное, в чем он хорош: давить на тех, кто не сможет ему ответить, кто не даст сдачи из любви и уважения. я отворачиваюсь, но чувствую, что он продолжает смотреть, даже когда ты возвращаешься. не садишься рядом, и потому я торопливо встаю со стула. отдергиваю платье, тяну руку навстречу тебе - и ты подхватываешь; сжимаешь ощутимо своими пальцами, пропахшими сигаретами, притягиваешь меня ближе и я не противлюсь. мне нравится эта близость. мне нравится, что ты все равно продолжаешь быть откровенным, жадным до касаний, потому что я позволяю тебе это. позволяю свободной ладонью оглаживать мой живот, а потом поясницу; позволяю цеплять подбородок, чтобы оставить на губах короткий поцелуй; позволяю наклоняться к уху, чтобы сказать что-нибудь невесомое и незначительное; позволяю пропустить вытянутые пряди сквозь пятерню, несильно сжимая; позволяю руке вольно скользнуть ниже и замереть на заднице, не сжимая, но придерживая - позволяю все это, пока марк смотрит и кривит недовольно губы, пока эзра оглаживает его бедро, отвлекая, пока он отворачивается, отвечая ей что-то предельно тихо. я позволяю тебе, потому что ты этого хочешь. потому что ты мой парень. потому что я твоя и потому что мне это безумно нравится. от тебя и правда пахнет слишком сильно. табак горчит, разъедает слизистую и я морщусь, подавлено улыбаясь; ты хочешь сделать шаг назад и увеличить между нами расстояние, но я не позволяю. я говорю, - все в порядке, - я говорю, что ничего страшного не произошло, что мне не мешает этот запах, и ты заторможенно киваешь.

[indent] леон приглашает лу на очередной танец. в этой парадной форме он похож на принца из сказки. это успела подметить каждая женщина из приглашенных. кто-то завистливо вздыхал, глядя на то, как он хорош - уложенные волосы, гладковыбритое лицо, жесткий воротник, скрывающий шею, начищенные эполеты, погоны, золотые пуговицы, отглаженные стрелки на штанах и сверкающие глянцем ботинки; утром он был в перчатках, как положено, и стянул одну только для того, чтобы лу могла надеть на его палец обручальное кольцо. кто-то откровенно умилялся (я даже пустила слезу и воспользовалась уместно предложенным твоим нагрудным платком, выглядывающим из кармашка пиджака), а кто-то не сдерживал восторга и всепоглощающей любви. число таких возглавляла луиза. невысокая даже в туфлях на каблуке, с короткой фатой, пристегнутой к убранным волосам и в невероятно легком платье с оголенной спиной она походила на принцессу монако, и если кто и мог превзойти по красоте леона, то только она с максимально естественным макияжем, сделанным ей саммер, и в этом элегантном наряде. они не способны были оторваться друг от друга в течение всего вечера и наверняка не замечали ничего, что происходило вокруг них. определенно, к счастью. потому что склоки, вспыхивающие то тут, то там, огорчили бы лу, а леону бы это очень и очень не понравилось. ты предлагаешь присоединиться к танцующим. кладешь руку на талию и подталкиваешь вперед, но я не хочу. нет ни настроения, ни желания делать вид, что все в порядке. ты выглядишь настороженным. наверняка думаешь, что это из-за тебя; из-за того, как повел себя марк, но я не могу позволить тебе так считать. я поворачиваюсь к тебе лицом и обхватываю пальцами твои щеки. ты кажешься усталым из-за скопившегося напряжения. это из-за меня. из-за того, что я притащила тебя с собой, не подумав. из-за того, что решила, будто все может пройти хорошо. твои губы плотно сжаты, в глазах нет привычного блеска и мне так тяжело смотреть на тебя, навин, потому что угрызения совести вина пережимают легкие - невозможно сделать вдох; пережимают сердце - невозможно сделать выдох без ощущения острой боли где-то в груди. - давай уедем? я устала. не хочу больше здесь оставаться, - ты киваешь. немного расслабляешься и разводишь плечи в стороны, позволяешь себе едва заметно улыбнуться, возможно, благодарно (я знаю, что ты не попросил бы меня об этом сам, ведь ты знал, насколько важен для меня этот вечер: это возможность увидеться с родственниками, которых я не видела так давно; это возможность побыть дома и провести время в любимой компании, и ты бы терпел до самого конца, но я не собираюсь заставлять тебя находиться здесь). я выуживаю из небольшой сумки ключи от арендованной тачки; ты забираешь их и ведешь нас к выходу. я не собираюсь прощаться ни с кем, кроме давида. родители с марком, и подходить к их столику нет никакого желания. я говорю тебе об этом, ты соглашаешься со мной - как никак, с давидом ты и правда хорошо поладил. неловкость и неуверенность при знакомстве исчезла в первые пятнадцать минут, от того момента, как мы сели за столик в выбранном тобой ресторане, и до того, как официант принес заказы. мой брат оценил выбор вина и пасты и уже был в восторге, а еще вы умудрились найти несколько общих тем для разговоров и вечер был спасен. он говорит что-то тебе напоследок, но я не слышу; ты киваешь, хлопаешь его по плечу, жмешь руку и машешь его девушке, стоящей рядом; она приобнимает тебя осторожно, потом точно так же - меня, и я позволяю себе чмокнуть ее в румяную щечку: нам не удалось пообщаться нормально, но я не хочу, чтобы она думала, будто не нравится мне или что-то в этом роде, а потом - потом я обнимаю давида. отходить от него тяжелее всего: он прижимает меня крепко к своей груди, оглаживает ладонями лопатки и говорит, что все в порядке. целует в висок, а потом в лоб, и я с трудом сдерживаюсь от желания позорно разрыдаться в его крепких надежных руках. ты не ждешь: позволяешь нам побыть еще немного рядом и уходишь первым, а я не хочу отрываться от него. я бы многое отдала, чтобы провести остаток вечера еще и рядом с давидом. с ним всегда было легко. с ним всегда было удивительно комфортно и он всегда знал, как стоит вести себя - когда нужно быть серьезным, а когда можно расслабиться. его забота ненавязчива, его внимание приятно, но даже он сегодня немного растерялся. я не заставляю тебя долго ждать. не заставляю марлену ждать моего брата, и когда он целует меня вновь - в обще щеки, на прощание, я позволяю себе, наконец уйти. мне бы хотелось увидеть и саммер, чтобы предупредить, что я уже ухожу, но ее не видать, и я решаю, что напишу ей позже. ты уже сидишь за рулем. смотришь что-то в телефоне, когда я забираюсь в теплый прогретый салон арендованной машины, пристегиваюсь и ты трогаешься с места. тихая музыка не разбавляет гнетущую атмосферу. работа печки не убаюкивает и не располагает к молчанию. я поджимаю губы, поглядываю время от времени на тебя, но ты не поворачиваешься. концентрируешься на незнакомой дороге и на движении, не успевшем ослабнуть к позднему вечеру, не отвлекаешься от руля. наверное, оно и к лучшему? эта поездка должна помочь нам собраться с мыслями перед разговором, который наверняка окажется и непростым, и неприятным - сразу же.

[indent] - навин? - ты бросаешь пиджак на небольшой диванчик в нашем общем номере. мы планировали провести в монако всю неделю и долго выбирали подходящий отель. давид предлагал остановиться у него, но тогда бы либо нас смущал он, либо его смущали бы мы, поэтому выбирать пришлось с умом, так, чтобы нахождение здесь было оптимальным и комфортным максимально. с седьмого этажа открывался по-настоящему чудесный вид на порт и море: пришвартованные неподалеку яхты казались сказочными, белоснежные и огромные, как куча дорогостоящих близнецов; и днем, и ночью было свежо, потому что через приоткрытые окна тянуло бризом, да и кондиционер работал исправно, и в другой ситуации я бы правда провела здесь время с удовольствием. мы бы вышли в море, как и планировали, с фруктами и закусками, в компании моего брата; мы отдыхали бы на лучших пляжах, нежась в компании друг друга на белоснежном песке; мы бы ели вкуснейшие морепродукты, плавали бы в теплой воде, отдыхали бы там, куда простым туристами дороги нет от их незнания; мы бы активничали днем и я бы показывала тебе каждое из своих любимых мест, чтобы рассказать о своей юности, а по ночам мы бы наслаждались обществом друг друга в прострой светлой спальне, занимаясь любовью или разговаривая о чем-нибудь без остановки, пока кто-нибудь один не сдался бы и не заснул первым. мы бы наслаждались каждым мгновением перед возвращением в мадрид, но теперь я не думаю, что хотя бы что-то из запланированного могло бы поднять настроение одному из нас. я захожу в номер следом. стаскиваю туфли и оставляю их в прихожей. там же оставляю и сумку; ты закатываешь рукава белой рубашки, кидаешь телефон рядом с пиджаком и усаживаешься туда же, вытягивая ноги. ты накрываешь лицо ладонями, растираешь их и выдыхаешь шумно сквозь сжатые зубы, а я останавливаюсь в проходе и впервые рядом с тобой не знаю, что мне делать. что мне говорить. - навин, - ты не отвечаешь, но поворачиваешься в мою сторону и растягиваешь губы в подобии улыбки. выглядит безумно жалко, знаешь? я подхожу ближе. на диване достаточно места, но я не хочу садиться на него и опускаюсь на пол. накрываю ладонями твои колени; смотрю снизу вверх, и ты напрягаешься, тянешь руки ко мне, но это не нужно, правда; платье короткое, и нигде ничего не тянет; - мне очень жаль. эти слова ничего не значат, но я понятия не имею, что должна сказать, - я смотрю на тебя, не отрываясь; облизываю губы, перевожу дыхание, прочищаю горло, чтобы избавиться от стыда, но выходит паршиво, и я открываю ладонь от твоего колена, только чтобы заправить волосы за уши. - я правда не думала, что все так произойдет. я не думала, что марк может так себя вести и то, что он говорил, это, - я останавливаюсь. пожимаю плечами. это что? нервный срыв? истерика? что? оправдывать его я не собираюсь; поддерживать хоть в чем-то - тем более. он удивил меня, удивил неприятно, наверняка точно так же, как и тебя; - я не хочу, чтобы ты принимал его слова близко к сердцу, ладно? все, что он говорил, просто какая-то дикая херня, которая не заслуживает и капли твоего внимания. - я возвращаю ладонь на место, позволяю ей скользнуть чуть выше вдоль напряженного бедра. не для того, чтобы раззадорить или развести на что-нибудь; не для того, чтобы возбудить; не для того, чтобы завести, а только для того, чтобы помочь тебе расслабиться, чтобы избавить от звенящего напряжения в мышцах хотя бы чуть-чуть. я прижимаюсь к колену щекой; послушно, предано; возвращаю ладони вниз, чтобы приобнять твои ноги, чтобы урезать расстояние между нами еще сильнее, - я не этого ожидала от вечера. думала, все пройдет хорошо, думала, что мы сможем повеселиться, но я ошиблась, и мне правда так жаль. ты не должен был все это слышать и видеть. ты смотришь на меня сверху вниз внимательно; жуешь нижнюю губу, сдираешь кожицу с ранки, облизываешься, но ничего не говоришь и мне интересно: мне правда хочется узнать, о чем ты думаешь прямо сейчас. сожалеешь о том, что согласился приезжать со мной в монако? сожалеешь о том, поверил в то, что все правда может пройти хорошо? сожалеешь о том, что решил познакомиться с моими родственниками? может, ты злишься на меня? или испытываешь облегчение от того, что все, наконец, позади? представить сложно. да и я давно не видела тебя таким напряженным, таким задумчивым. наверное, это выражение маской часто застывало на тебе, когда ты все еще находился в отношениях с лолой. когда не мог быть откровенным со мной на все сто процентов, когда понимал, что не имеешь права говорить то, что взбредет в голову, потому что я не пойму или осужу. сейчас видеть тебя таким поэтому непривычно. словно ты стал другим человеком. незнакомым для меня.