[indent] это - самая тупая затея в моей жизни, но по-другому не получается, потому что по-другому не хочешь ты. и стоило бы оставить: и решение поступить, как идиот, и твое отношение ко всему этому, да и тебя тоже - в покое; но ты все еще не выходила из головы и не покидала мыслей, хоть и утверждала: способ найден. теперь твой образ и правда не преследовал темными ночами во снах, и теперь каждая рыжая девчонка не мерещилась женщиной, уготовленной мне самой судьбой, но зато я сам стал как будто выискивать похожий силуэт на выходе из станции метро, в очереди за кофе или среди стеллажей в тематической зоне «эзотерика». я сам листал ленту инсты в надежде, что мне попадется очередной твой рилс или пост, что ты выложишь сториз со своим лицом, а не разложенной колодой знакомых карт, но сначала не было первого, а потом перестало появляться и второе, и мне потребовалось всего несколько дней, чтобы заглянуть в подписки, директ и не найти тебя, потому что ничего не сохранилось. ни короткой переписки в диалоговом окне, ни самого диалогового окна, ни даже твоего профиля. ты исчезла практически бесследно, и все, что мне осталось - дурацкие воспоминания, как будто бы ставшие вмиг ненужными для тебя и бесценными для меня. ты заблокировала не только в инстаграме, но и в телеге, и даже кинула в черный список мой номер, став вечным «занято» в попытке дозвониться, и это было несправедливо. это было пиздец как несправедливо по отношению ко мне после того, как мы ужинали в онегине и я угощал тебя твоим любимым лимонным чизкейком; после распитой на двоих бутылки игристого; после прогулки по вечерней москве; еще не успевшей погрузиться в сумерки; после того, как вернулись к тебе домой - ты разбирала диван в гостиной для меня, а я раскуривал сигарету на небольшом балкончике и разглядывал беззвездное ночное небо, вслушиваясь в пьяные вопли малолеток, собравшихся под козырьком подъезда; вслушиваясь в стрекот проснувшихся светлячков и в грозное дребезжание разобранных выхлопов на тюнингованных тачках. все ведь было хорошо тем вечером, когда мы оба легли спать с первыми лучами солнца, потому что болтали практически без остановки, пока голоса не сели; а когда сели, продолжили шепотом. ты разрешила воспользоваться кофеваркой и я сварил лучший в твоей жизни кофе, а ты раздобыла пачку кокосовых конфет в подвесном шкафу. наверное, именно в тот момент, когда ты юркнула под мою вытянутую руку, притерлась спиной к моей груди и мазнула копной рыжих волос по плечу, я впервые заметил, насколько ты на самом деле красивая. насколько притягательная, очаровательная и милая. от тебя уже практически не пахло твоим парфюмом, но остался какой-то легкий запах - съеденного вечером чизкейка, выпитого вина, отдушки от средств для укладки волос - но ты все равно пахла так вкусно и так тепло, что внутри что-то неопределенно сжалось, и это определенно было желание, но не развернуть тебя лицом к себе и даже не нагнуть над столешницей, чтобы сдернуть вниз короткие до безобразия пижамные шорты - хотя, признаюсь сразу, взгляд время от времени сам собой спускался ниже, чтобы зацепиться за эту складку под ягодицей, едва прикрытой тканью. это было желание иного характера: поправить твои мягкие волосы, вжаться подбородком в твое плечо, поцеловать нежно в висок и помочь дотянуться до коробки; сложить ладони на твоем плоском животе, притереться своей небритой щекой к твоей, румяной и сладкой, покрытой нежными веснушками; сказать что-нибудь невероятно глупое, но располагающее, вот только этот по-настоящему киношный волшебный миг закончился слишком быстро. ты справился с поиском конфет очень скоро и выскользнула из-под моей руки точно так же, словно ничего и не было, оставляя наедине с непонятным сожалением и привкусом горечи во рту, где-то под языком.

[indent] все было хорошо, когда мы позавтракали вместе, а потом разошлись - ты в свою кровать, а я на диван, на котором едва умещался в рост, но мне было так комфортно в этой уютной квартирке, что я и не собирался жаловаться, тем более что ничего не изменилось и на следующий день: опять разговоры, опять возможность узнать друг друга получше, договоренность поужинать в городе, и место теперь выбирала ты. а потом - не знаю, то ли в голову ударило сладкое вино, то ли твои сладкие духи, щекочущие нос, но держать себя в руках мне было сложно. а ты и не сопротивлялась. послушно вложила свою ладонь в мою, пока ты прогуливались медленно по патрикам, избегая другие парочки и моих знакомых, разумеется, исключительно по работе; потом позволила накинуть на твои узенькие плечи мой пиджак - тут же закуталась в него, как пташка, просунула руки в длинные чересчур рукава и спрятала их в пустых карманах; затем сама предложила посидеть на свободной скамейке и сама же опустила голову на мое плечо, прижимаясь бочком ближе, сначала заставляя мое сердце пуститься в бешеный пляс, а потом успокаивая его моментально и возвращая в мерный ритм. ты даже не удивилась, когда я повернул твою голову к себе и, не спрашивая разрешения, поцеловал осторожно, ненавязчиво и неторопливо - только улыбнулась, глянула игриво из-под опущенных ресниц и спросила, не хочу ли я вернуться к тебе. а я хотел. я очень хотел, и именно это мы сделали, заказав такси. к счастью, тачка не заставила себя долго ждать, и уже очень скоро твои пальчики расстегнули мою рубашку на добрые пять пуговиц, практически до середины, а длинные ноготки царапали грудь, цепляя тонкую серебряную цепочку на шее, пока я старательно вылизывал твой рот, не позволяя ни единому шумному выдоху и ни единому стону вырваться наружу, в темный салон авто понимающего водителя. по возвращении домой мы даже не добрались до твоей кровати: вход в спальню был мне все еще недоступен, но ты не имела ничего против разобранного дивана, и я - тем более. пиджак был сброшен в прихожей, рубашка выпущена из-за пояса брюк и оставлена там же, но ты так и не разулась: слишком сложный замок на босоножках не поддался с первого раза, пытаться еще раз никто из нас не собирался, но это к лучшему: в них твои ноги казались еще длиннее и стройнее, и за тонкие ремешки было безумно удобно держаться, когда они, твои ножки, оказались на моих плечах. такая чувственная, такая податливая и безумно хрупкая, лишенная трусиков, но оставшаяся в лифе - полупрозрачное кружево ты смогла спустить на живот, оголяя грудь и бледно-розовые соски, которые самостоятельно же сжимала меж пальцев, и твои густые волосы разметались по подушке, на которой я спал еще этим утром. ты кусала пухлые губы, зажимала меж зубами палец, чтобы заглушить стоны, пыталась коснуться себя ладонью, чтобы дополнить ощущения, но я не позволил, я хотел самостоятельно сделать тебе хорошо, без твоей помощи, и поэтому наблюдал, наблюдал и двигался так, как нравилось тебе, чувствуя, как капельки пота катятся вниз по вискам, как напрягается спина и руки, когда наклонялся ниже, чтобы поцеловать в губы, в щеки, в шею, чтобы втянуть в рот сначала один, а потом другой сосок, чтобы выпрямиться и прижаться губами к острой коленке или косточке на щиколотке - если ты спросишь, я честно тебе скажу; я не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась, и я не хотел, чтобы она стала единственной, но ты, кажется, хотела именно этого. потому что проснулся я уже один, хоть и помнил, как ты засыпала, прижимаясь ко мне обнаженной. ты сидела в кресле, и рядом были сложены мои вещи аккуратной стопкой. ты даже храбрилась смотреть мне прямо в глаза, когда говорила о том, что это ошибка; когда просила оставить все, как есть, и объясняла популярно, почему мне следует уехать. ты поджимала губы, теребила браслетик на запястье и волновалась, но старательно делала вид, что держишь ситуацию под контролем. а я дал слабину. и я ушел, уверенный в твоей правоте. но уходить, насть, мне не хотелось. и что-то внутри подсказывало, что тебе не хотелось тоже.

[indent] может быть потому что ночью ты прижималась ко мне так, словно боялась упасть, хотя на диване оставалось еще свободное место; ты холодным носом вжалась в мое плечо, спиной, выгнутой по-кошачьи, прижималась к моей груди, и дышала так ровно, так спокойно во сне, не чувствуя, как я перебираю длинные рыжие пряди, как играю с бретелькой майки, надетой после совместного душа, как поправляю резинку аккуратных хлопковых трусиков, как отлаживаю мягкое бедро и оголившийся живот; как придираюсь к тебе еще ближе, чем ты ко мне, чтобы накрыть одним на двоих одеялом, чтобы зарыться в волосы лицом, чтобы обвить поперек талии, не позволяя выскользнуть из объятий на самой границе сна. тебе было спокойно со мной, комфортно и безопасно; тебе было приятно, а такое, милая, сложно изобразить; такое либо есть, либо нет, и в тебе его оказался целый океан.

[indent] так что, да, это была самая тупая затея в моей жизни, но я знал, что иначе не получится. дозвониться - не вариант, я в блоке абсолютно везде. создавать новый профиль в инсте палевно - ты бы наверняка отказалась переписываться с девчонкой, у которой о подписчиков, три подписки и все фотки выложены одной вчерашней датой, поэтому я прибегнул к последнему методу: воспользовался профилем иры, с которой мы работали над совместным проектом. она разве что пальцем у виска не покрутила, когда я сказал, что нужно сделать, но согласилась, когда поняла, что вопрос касается дел любовных, а не какой-то тупой херни. сначала она пролайкала пару твоих постов и почекала истории в актуальных; потом подписалась, а потом, сделав скрин прайса и прикрепив его в качестве вложения, написала тебе о встрече. точнее, делал все это я, пока ира потягивала через трубочку раф на альтернативном молоке с персиковым сиропом и дожевывала блинчик с семгой и яйцом пашот - разумеется, она не собиралась помогать мне просто так, но я и не осуждал, я готов был оплатить ей все, что угодно, лишь бы она и дальше не требовала свой телефон назад. к моему счастью, ты ответила практически сразу: я успел выкурить одну сигарету, выпить одну чашку американо и один раз сходить в сортир, когда ответ появился в строке уведомлений. список свободных окошек, выгодные предложения и все то, что меня парило меньше всего. ближайшая дата - пятница, буквально три дня, и это так долго и одновременно так близко, что я согласился. заставил иру перевести предоплату, чтобы не спалиться своей картой, пообещал, что приеду вовремя, и только потом с облегчением выдохнул. хотелось пить. но уже не кофе, а чего-нибудь, что гораздо крепче. потому что у меня, наконец, получилось. ира просила о таком сюжете, мол, если выгорит история, рилс реально залетит, и я бы с ней согласился - девчонки лет пятнадцати залайкают, а пацаны начнут снимать то же самое, чтобы хайпануть на девичьем внимании и их хрупких сердечках, но о работе я думал в меньшей степени, и если честно, не думал вообще. пришлось поставить на стоп два проекта, остановиться в написании сценариев, тормознуть руководителей и сдвинуть сроки как минимум на неделю. на самом деле конкретная дата все еще висела в воздухе под знаком вопроса, и я не знал, когда все сдвинется с мертвой точки. такое со мной было впервые. и такое мне не особо нравилось: я чувствовал, что подвожу людей, но желание не подвести тебя было важнее. сильнее. и как будто бы даже... как будто было осязаемым, представляешь?

[indent] билет на сапсан я купил тем же вечером. долететь было бы значительно быстрее и менее затратно по энергии, но поезда мне нравились; возможность уединиться со своими мыслями привлекала точно так же, как возможность поработать, заняв удобное место у окна, но я понимал, что ни о чем думать попросту не смогу. в небольшой дорожной сумке вместо камеры, штатива и мака лежала запасная пара штанов, сменное белье и футболки - в москве было куда жарче, чем в питере; бритвенные принадлежности и зарядник для телефона. я надеялся, что ты впустишь меня не только в свой импровизированный офис, но и в свою квартиру, но на всякий случай забронил номер в отеле, чтобы не остаться на улице без возможности провести ночь под какой-нибудь мало-мальски приличной крышей. когда ты выставляла меня из дома, ты выглядела уверенно. воинственно, как валькирия, с распущенными волосами, алеющими пятнами смущения на лебединой шейке и уставленным в пол взглядом. ты не смотрела на меня, стояла молча, скрестив руки на груди, и царапала редкие веснушки на предплечьях ноготками, слова пыталась заставить себя что-то сделать. непонятно только, что именно - молчать или заговорить? держать все в себе дальше и разболтаться? дождаться, пока я сдамся и скроюсь за створками лифта или надеяться, что не уйду? поверь, кошечка, я бы не ушел. но мне далеко не семнадцать; я не делаю то, чего девушка не хочет и я привык к разговорам через рот, особенно при решении проблемы. я привык слушать, а не додумывать, и если ты хотела, чтобы я затолкал тебя же в твою квартиру, прижал к двери с другой стороны и целовал упоенно до нехватки кислорода - я был бы готов это сделать. но не после того, как ты сказала, что мне следует уйти. не после того, как сказала, что я свободен, что больше нас ничего не связывает. не после того, как попросила не лезть, не привязывать, не быть таким с тобой - в общем, не после того, как ты обнажила передо мной душу в надежде защититься от меня. и это... знаешь, насть, это ранило меня не меньше, чем тебя. твое доверие, используемое в качестве защиты. в качестве попытки скрыться. как будто я бы смог сделать тебе больно. как будто я хотел это сделать. наверное, у тебя были поводы так считать. ты ведь росла без отца, с отчимом, и наверняка, каким бы хорошим человеком он ни был, отцом он тебе не стал. и не показал, каким должен быть мужчина. ты не знала этой любви, этого внимания и тепла. ты не была его маленькой принцессой, он не возился с тобой, не учил правильно разговаривать с мужчинами (не бояться их, не поддаваться на их провокации, не чувствовать себя глупой и слабой рядом с ними, не уступать их прихотям). он не баловал тебя, как не баловала и мать, которая, вероятно, была увлечена обустройством своей личной жизни, и это грустно, ведь ни один ребенок не заслуживает равнодушия при живых родителях. в твоих глазах плескалось столько разочарования и тоски, пока ты разглядывала стоящий в вазе букет - твой букет, бережно оставленный в воде официантом на время нашего ужина, когда я рассказывал тебе о своей бывшей - от того, что у тебя такого не было. ни красивых ухаживаний, ни подарков или цветов - просто так, а для меня это было мелочью. чем-то настолько естественным, что уже практически не стоящем внимания. ты касалась хрупких, таких же хрупких, как ты, лепестков, перебирала их меж пальцев и кусала задумчиво губы. кивала невпопад, а когда я спрашивал, все ли в порядке, ты просила не останавливаться и продолжать. в какой-то момент мне показалось так неправильно говорить о прошлом. о женщине, из-за которой все это случилось - я не могу назвать наше знакомство дерьмом, потому что все, что связано с тобой, откликается только теплом; наверное, было бы правильно сказать не из-за которой это случилось, а благодаря которой это произошло. потому что у тебя получилось. да, не правильно, но получилось меня привязать. а дальше, я был уверен, в свои руки все взяла судьба. даже не ты, и уж тем более не я. знаешь, пока я ехал в поезде эти четыре часа, слушая свежие выпуски подкастов в наушниках, я думал о том, что тебе скажу. в заметках на телефоне есть отдельная папка, посвященная тебе. каждый день я открывал новую, и каждый день писал то, что заставляло тебя вспоминать, что заставляло твой образ всплыть перед глазами. я писал короткие фразы и даже развернутые предложения за завтраком в кафе или во время обеденного перерыва, писал, пока торчал в пробке или ждал, когда прогреется тачка. я писал о том, что было с тобой связано, и о том, что мне откликалось. а потом я начал писать то, что хотел бы тебе сказать, и вдруг понял: не смогу. все эти слова не то. звучит неправильно. слишком скомкано, слишком громогласно, слишком пафосно. да, от сердца и да, от души, но о таком говорить вслух не принято, а сообщения тебе отправить у меня не было ни единого шанса. ты поступила жестоко и эгоистично. ты пыталась защитить тебя и пока что у тебя это успешно получалось, но вот - четыре часа сами себя изжили, и я с прибытием в москву храбрости во мне стало только больше.

[indent] в нашей переписке не сохранился адрес, потому что ты его ни разу не писала. не называла даже в голосовом, озвучила только во время телефонного разговора - в первый раз, и продиктовала второй, когда мы вызывали такси к тебе домой после продолжительной прогулки. мне повезло, что заказывал тачку я, и все сохранилось в истории; иначе пришлось бы звонить ире и выторговывать нужные координаты у нее. до моей, то есть ее, записи еще добрых полтора часа. быстрый перекус салатом с ростбифом и крепленным черным чаем помог скоротать время. я торчал аккурат напротив коворкинг-центра, в котором ты держала кабинет, и с моего места было отлично видно девушек и женщин, стремящихся к тебе попасть. вот две подружки, скорее всего студентки, прижимаясь друг к другу плечиками что-то бурно обсуждали перед тем, как зайти в здание, а потом - через пятнадцать минут - вышли с понурыми головами. вероятно не поделили жениха. или рассчитывали нагадать успешную сдачу экзаменов, пока ты не посоветовала им открыть учебники хотя бы раз за семестр. вот еще одна мадам - высоченная, стройная, вся стремящаяся куда-то вверх. острые черты лица, угловатое тело, затянутое в кожу, будто она сбежала с бдсм-сессии - не было понятно, как все прошло, потому что ее лицо не выражало никаких эмоций ни в тот момент, когда она заходила, ни в тот - спустя полчаса - когда выходила. я отвлекался на телефон время от времени, вносил изменения в рабочий календарь, делал правки в открытых документах, строчил в заметках то, что приходило на ум, а потом, когда отвлекся, чтобы утереть уголки рта салфеткой, увидел тебя. ты вышла во двор, чтобы подышать свежим воздухом. пила раздобытый где-то бабл-ти ярко-розового цвета, пыталась справиться с распущенными волосами, потому что ветер нещадно их трепал, и все во мне порывалось встать и пойти тебе на встречу, но я заставлял себя сидеть дальше. потому что иначе ничего бы не вышло. потому что тогда ты не открыла бы мне дверь. а так, спустя десять минут, ты отправилась обратно, к себе. я выждал еще десять - и пошел следом. с полупустым желудком не так волнительно. как будто бы в горле не так сухо и руки не одолевает тремор. время моей записи - записи иры - уже подходило, и я не собирался опаздывать, чтобы зачем-то портить первое - уже третье, на деле - впечатление. речка двери поддалась легко. было открыто. на удивление минимум антуража. ни тебе черепов, ни тебе скелетов за темными тяжелыми шторами. не было и их. только приглушенный свет и аромадиффузоры на полках, мягкие пуфы на полу и коврики с высоким ворсом. выглядело уютно. под стать тебе. знаешь, будто бы ты не обманывала людей за их же бабки, а проводила сеансы очень комфортной психологической поддержки. варишь какао, даешь милое прозвище, держишь за руку и все такое. я слышу, как ты зовешь иру; как шаркаешь подошвой обуви по полу и шагаешь ко мне навстречу, и вмиг теряю весь запал. блять, это так по-детски? что я вообще здесь забыл? я хватаюсь за полупрозрачную тюль ровно в тот момент, когда за нее хватаешься и ты, чтобы отдернуть в сторону. на твоем лице шок. ты видишь явно не то, что хотела увидеть, и я не знаю, чего в твоем лице больше - страха, непонимания или какого-то необоснованного облегчения. но ты вдруг сжимаешь губы в тонкую линию, а пальцы в маленький кулак, и размахиваешься, чтобы ударить. это дико, в курсе? я успеваю твою руку осторожно словить, чтобы не сделать больно, аккурат возле своего лица. - ты конечно та еще кошка, но не нужно так сразу выпускать коготки, ладно? - я улыбаюсь, пытаюсь разрядить обстановку, не выпускаю твою руку. мне так хочется продлить этот физический контакт. мне так хочется тебя поцеловать, веришь? но я знаю, что это будет неуместно. прямо сейчас ты не позволишь мне прижаться губами к твоим губам, поэтому я действую иначе и целую - это не сравнится, но все же - целую острые костяшки, каждую, неторопливо, заставляя тебя обмереть. - прежде чем ты скажешь, что мне нечего здесь делать, давай хотя бы поговорим, насть, прошло не пять минут и не два дня после нашей последней встречи, окей? я в трезвом уме и в здравой памяти, чтобы говорить то, что говорю. я тебя в прошлый раз выслушал. теперь послушай ты меня. поговорим здесь? - я киваю на входную дверь за моим плечом, на панорамные окна, сквозь которые мы хорошо просматриваемся с улицы, - пройдем к тебе или ты согласишься пообедать со мной в городе? - хотя это, на самом деле, даже не вопрос. навряд ли ты нормально ела. и нормально не ел я. клиентов у тебя сегодня тоже не планируется, ира узнала это специально для меня, так что поговорить нам правда придется. и провести вместе как минимум пару часов - тоже. до тех пор, пока все точки над и не будут расставлены. а потом - как карта ляжет, да, кошечка? буду надеяться, что положить ее смогу я сам. так, чтобы нам обоим от этого стало лучше. так, чтобы ты от меня больше не убегала.