[indent] мне так нравилось умирать в твоей любви; мне так не нравиться гибнуть в черни своих закрытых глаз.
[indent] под веками темно. настолько мглисто, беспросветно и беззвездно, что память начинает забывать цвета, оттенки, почти не реагирует на блики, на посторонние звуки, на чьи-то просьбы и на чей-то шепот; она уже не отличает чужое молчание - от моего собственного и не замечает как часто сердце пропускает те удары, что обязательно бы раздробили ребра. а может они уже в крошево, поэтому функционировать настолько тяжело? боль маслянистой жидкостью обволакивает мышцы, кости, суставы; липкой нефтью вниз по сухожилиям, опоясывает и заполняет собой все клеточки и поры, ощущаясь острой, практически невыносимой резью. привкус собственной крови под языком -  гарь истлевшей до фильтра сигареты; запах железа в ноздрях, хруст кости, онемение от мгновенной боли, которая вдоль всего тела ровным, практически хирургическим порезом. в бездне собственной слабости потеряться легко - в разы сложнее зацепиться за отголоски воспоминаний. рванных, ободранных, исцарапанных - как локти, колени, бедра. я почти не помню ничего. всего несколько мгновений, когда контроль был утерян, руки задрожали, внутри все сжалось с такой силой, что сердечная мышца вырвалась из груди и кубарем прошлась по асфальту наравне с ослабшим телом. вначале все размылось перед глазами, а потом и вовсе спряталось за плотной пеленой и дымкой абсолютного забвения. всплывают лишь отрывки. чьи-то крики - громкие, зовущие меня по имени; чьи-то руки - на плечах, на руках, груди, на лице; чьи-то ладони, которые не хотели отпускать до последнего; нехватка воздуха, кислородная маска, дышать становится легче и я снова потерял сознание. противный писк аппаратов, блевотный запах спирта, лекарств и силиконовых перчаток; чей-то шепот - а может голос был громким и отчетливым, просто я его не слышал; чьи-то шаги - я снова и снова засыпал, складывая свое настоящее из огрызков того, что опечатывалось в памяти размытой картинкой, неровным очертанием, чьим-то неясным, неразборчивым силуэтом.

[indent] я знал что ты меня навещала. я слышал твой голос, я чувствовал твои прикосновения, в ноздри ударял запах твоих духов - вишневый том форд, миниатюрный флакончик которого ты всегда таскаешь в своей сумке. этими духами пахнет моя куртка, мой второй шлем, вторая подушка на моей кровати, запасное полотенце в ванной и каждая из футболок, которые ты присваивала себе, когда оставалась у меня на ночь. иногда мне казалось что твоими духами пропахла насквозь и моя собственная кожа. я видел как ты дремлешь поздней ночью на небольшом и чертовски неудобном кресле в углу палаты - ждала пока я очнусь, отказывалась уходить, это ведь так на тебя похоже. я чувствовал запах твоего американо по утрам - ты оставляла его остывать возле мой кровати и я слышал, как ты листаешь какую-то книжку посреди дня, передвинув кресло ближе к приоткрытому окну - письма к брату тео ван гога, ты ее купила за несколько дней до твоего отъезда. когда я пришел в себя окончательно ты отказывалась выходить из палаты, проторчала до поздней ночи там, будто боялась что я снова засну на несколько дней. ты приходила ко мне ежедневно, ты сидела у меня часами, постоянно о чем-то разговаривала, таскала мне вредную еду и пару раз помогла прикурить у приоткрытого окна. боль в предплечье не отпускала: она была острой, резкой, насколько мучительной, что я не справлялся без обезбола. глотал таблетки горстями, лишь бы почувствовать облегчение. перелом плечевой кости был настолько серьезным что мне потребовалось два хирургических вмешательства: я смотреть не мог на продолговатый шрам, который тянулся от плеча практически до самого локтя и ты старалась делать вид что не замечаешь его. старалась не смотреть, не задерживать свой взгляд подолгу, даже когда сама вытаскивала мне таблетки из блистера - потому что мои руки дрожали от судорог и слабости. перед второй операцией я попросил тебя не уходить. эгоистичное желание - я зацепился за твою ладонь и попросил остаться со мной до самого утра и ты согласилась. кивнула, а потом без тени смущения переоделась прямо передо мной - натянула на себя одну из моих футболок, которые сама же привезла, когда поняла что в больнице мне придется задержаться. ты ерзала на неудобном кресле, которое пододвинула вплотную к моей койке, а потом я позвал тебя к себе. и ты залезла под тонкое одеяло, прижалась крепко, позволяя мне оставлять поцелуи на твоих губах, твоей шее, твоих плечах - в полудреме я чувствовал как ты задерживаешь дыхание, как проводишь пальцами по моей коже, как аккуратно, в попытках не разбудить, оглаживаешь шов на руке, а я сделал вид что не замечаю этого, притворился что уже давно заснул, усмиренный твоим шепотом, мерным сердцебиением, нежными ласками. наверное это было так неправильно - просить тебя быть рядом, позволять тебе игнорировать свою жизнь, в угоду того, чтобы заботиться обо мне, помогать забыться, это было так эгоистично - нуждаться в тебе, принцесса. в особенности после всего того, на чем мы остановились. после всех сказанных слов. после того, что я даже не извинился за свои сомнения. ведь ты не пропустила гонку. ты была там. и ты видела весь этот пиздец своими глазами. прости, джилл. за все то, через что тебе пришлось пройти по моей вине.

[indent] ведь ты, принцесса - соткана из света. не солнечного, потому что оно ослепляет и жжет. ты самый яркий блик в полнолуние и к тебе на твой свет слетаются мотыльки, но крылья не прижигают; от твоего света не хочется спрятаться в тени; в твоем свете комфортно, легко, спокойно. ты соткана из созвездий, из самых удивительных небесных тел, из галактик, вселенных, метеоров и комет. не удивительно что я запал на тебя так крепко, правда? с восхищением рассматривал твои родинки - точно усыпанное звездами небо; губами так жадно и голодно прижимался всегда к твоим, телом плотно к твоему, как солнце, нашедшее в тебе успокоение, прячущееся от собственного тепла и это было ожидаемо, почти как нечто само собой разумеющееся: я бы не простил себе, если бы тебя не полюбил. мне было хорошо: в каждый из тех вечеров, которые я проводил с тобой. твои руки на моем животе, ты грудью прижималась к моей спине, пока я катал тебя по ночному городу; ты улыбалась так открыто, когда слушала как я разговариваю и я видел как загораются твои глаза, когда ты делилась со мной всем, что было важно для тебя. мне так нравилось тебя целовать, подолгу, лениво, наслаждаясь твоим привкусом, твоей податливостью; мне так нравилось, как ты неторопливо перебиралась ко мне на колени, как пальцы путала в колечках моих волос, как кусалась, царапала спину и лопатки ноготками, как твое тело реагировало на меня, потому что ты возбуждалась быстро и частое отсутствие лифов под обтягивающими топами лишь доказывали мне это. мне нравилось неторопливо избавлять тебя от одежды, нравилось губами и языком исследовать каждый сантиметр твоего тела, нравилось раздвигать твои ноги настойчиво, целовать низ твоего живота, языком скользить глубже, чувствуя как быстро ты становишься влажной, как дергаешься предательски когда я касаюсь самой чувствительной точки, как с твоих губ срывается первый стон. мне нравилось чередовать нежность с грубой резкостью, быстрыми толчками, нравилось менять позы часто, чтобы ни один из нас не кончил слишком быстро, нравилось менять угол входа, нравилось то, что ты позволяла мне абсолютно все и делала для меня все то же. и этого было так мало. поцелуев, касаний, толчков. мне тебя было критически мало, мне тебя не хватало, мне хотелось большего, потому что каждый раз, когда ты раздевалась передо мной, мне казалось что ты лезешь мне под кожу все глубже, что ты привязываешь меня к себе плотнее, что совсем скоро я перестану справляться без тебя, веришь? такие банальные слова, такие глупые мысли - мы ведь разные абсолютно. отголоски противоположных миров, абсолютно диаметральные взгляды, непохожие мысли. две ебаные детали паззла, которые никак не сойдутся, потому что они из разных коробок. в нормальных обстоятельствах все это было бы ошибкой, правда? абсолютно клишированная истина: ты слишком хороша для меня. я слишком неправильный для тебя. мы слишком проблемные друг для друга. сраная неизлечимая болезнь - наша зависимость друг от друга, это ничем необоснованное притяжение, такая иррациональная привязанность, атрофированный здравый смысл. но что-то в этом было, так ведь? что-то постоянно тянуло нас друг к другу, что-то заставляло все мои мысли крутиться исключительно вокруг тебя, что-то ломало меня изнутри от того, как сильно я тебя хотел. хотел пиздец как - не плотью. душой и всем своим естеством. хотел проткнуть твое сердце иглой острой, чтобы сшить его со своим; хотел держать твою ладонь так крепко, чтобы ты без моей больше не могла; хотел стать смыслом - таким же, каким ты стала для меня. без обещаний, без лживых фраз - мы попробуем, мы поставим на зеро - либо все, либо нихрена. удивительно, что мы продержались - сколько, принцесса? три месяца? три месяца, прежде чем все в очередной раз пошло по причинному месту.

[indent] я не знаю в какой момент внутри меня появилась эта ревность. жгучая, болезненная, жутко ядовитая, которая разъедала целиком и полностью всю мою грудную клетку. плавила кости, ткани, суставы; травила венозную кровь, отравляла воздух, сжимала легкие до скрипа и рваных выдохов. тебя так часто не было рядом - ты была где угодно, джилл, но только не со мной. я старался понимать, относился терпеливо к очередному перелету, к очередной неделе в другой стране, к очередной вечеринке, с которой ты мне скидывала фотки - вечеринки, где ты была окружена другими. я доверял, правда доверял, но контролировать свои ощущения я никак не мог и я невольно искал подводные камни. может надеялся что с одним из них я и сам пойду на чертово дно? ты приезжала редко, практически всегда - на два-три-четыре дня, которые ты проводила со мной в пределах моей квартиры, а потом снова уезжала. улетала без обратного билета, не называла даты, состояние подвешенности измученно обвязывала биркой - это по работе. а вечером ты со своими друзьями пьете разноцветные оверпрайс коктейли в каком-то дорогущем баре в самом центре берлина. я не злился, не завидовал, не мечтал таскаться с тобой - ты звала, а я с места не мог сорваться, потому что я наконец-то начал снова удерживать позиции. скорее - я скучал. мне тебя не хватало. я не хотел раз за разом снова напоминать самому себе о том, что на деле, мы ведь совершенно друг другу не подходим. тебе под стать быть с одним из тех парней, в дорогущих шмотках, с которым ты вечно таскаешься - может с твоим оператором, может с тем, кто находит для тебя все новые рекламные предложения о сотрудничестве. а мне бы подошла другая, совсем на тебя не похожая - которая бы переехала ко мне через пару недель, которая была бы рядом, которая бы не исчезала из моей жизни так стабильно, как это делала ты. переписки, звонки - все это хрень собачья, ведь этого никогда не будет достаточно. потому что я хотел другого. хотел видеться с тобой по вечерам, хотел пить с тобой вино на небольшом балконе моей квартиры, хотел лежать с тобой на заднем дворе материнского дома в солнечные дни и целовать тебя каждый раз, как только пересекал финишную прямую. потому что ты бы всегда была там, в первом ряду, тянулась бы через перегородку на встречу мне, пока мои губы находили бы твои, мой язык настойчиво бы углублял любой поцелуй и я бы не останавливался. жадно, голодно, долго: насытиться тобой у меня не получится никогда, принцесса. но все куда прозаичнее и проще: у нас не было этого всего. у нас осталось лишь вязкое и мерзкое послевкусие нашей последней ссоры. как глупо, правда? что каждый раз мы пытаемся уколоть все сильнее, даже если на деле боимся перегнуть. страшно перейти границы и потерять все окончательно, раз и навсегда. я бы возненавидел себя всем своим сердцем, веришь? это была последняя гонка в сезоне. и это было важно. так важно, принцесса. у меня наконец-то начало получаться, наконец-то у меня выходило фокусироваться на заездах, я вырывался вперед и твой отец теперь уже смотрел на меня другим взглядом, снова увидел во мне того, кому предложил место в команде два года назад. у меня не было шансов выбраться в тройку в финале, но я мог хотя бы попытаться. сделать все, чтобы выдать свой лучший результат, проявить себя, показать чего я стою и я знал что сделаю это во что бы то ни стало. и мне нужна была твоя поддержка, мне нужна была ты, мне нужно было знать то ты смотришь, что ты видишь, что ты сжимаешь крепко кулаки, цепляешься за футболку с моим номером, что выкрикиваешь мое имя, следишь за каждым моим передвижением и слышишь стук собственного сердца в ушах. мне это было так нужно, принцесса - а потом ты сказала что не знаешь если успеешь. что у тебя спонтанно появился новый проект, нужно отснять много материала, нужно будет задержаться в испании на пару дней - ты сказала что возможно не успеешь, что обязательно посмотришь прямой эфир, что будешь на связи, но это все уже не имело никакого значения. ты знала что я ждал твоего возвращения - а ты возвращаться не собиралась. мы поругались. наговорили друг другу слишком много всего, перегнули палку, перешли черту - а потом оба вышли из сети и больше не писали друг другу. я не спрашивал о твоем проекте, а ты не интересовалась как проходят мои практики. ты не звонила сказать что скучаешь, а я не набирал рассказать о том, что побил свой собственный рекорд на тренировке. ты не пожелала мне удачи тем утром, а я не сказал о том, как сильно мне тебя не хватает рядом. твоя ярко-красная луна меж облаками отекла как гематома: мое зимнее солнце потускнело и померкло где-то в зените. знаешь, я все равно ждал тебя. бросал дважды взгляд на трибуну, где твой отец разговаривал с владельцем какой-то другой команды, надеялся что увижу тебя, что ты окажешься там. ждал, думал что ты придешь, точно также как пришла и тогда, в первый раз. когда я финишировал пятым и увидел тебя у линии финиша. в короткой теннисной юбке, в красном поло и взглядом устремленным исключительно на меня. тебе было плевать кто выиграл, кто взял золото или серебро, ты даже не смотрела в сторону победителей - ты видела только меня и коротким кивком дала понять что я могу тебя поцеловать. ты не брезгала, когда я стянул перчатки и мои горячие, влажные ладони оказались на твоих щеках, когда я притянул тебя ближе, когда целовал-целовал-целовал и мне было плевать что думает твой отец, мне было похуй на людей вокруг, мне было так все равно, ведь значение имела только ты одна. и я хотел, боже, джилл, я так хотел чтобы в этот раз все было также. здравый смысл снова и снова напоминал мне твои слова, но перед глазами я видел совершенно другую картинку. я зажимал педаль, выкручивал руль, набирал скорость с одной только навязчивой мыслью - ты будешь там. у финиша. будешь ждать, искать глазами, будешь переживать. ты улыбнешься когда я доеду, ты поддашься вперед, а я скажу обязательно как скучал, как мне тебя не хватало. я извинюсь. и обязательно впервые скажу тебе о том, что люблю тебя. так сильно, принцесса. просто пиздец. но все сложилось иначе. я не закончил даже четвертый круг в тот момент, когда чужой байк толкнул мой, когда я потерял равновесие, когда замешкал и это стоило мне всего. три удара, один пришелся на плечо, второй сломал и вывихнул кость, на третьем я потерял сознание. и в тот момент я надеялся что тебя там нет. я не хотел чтобы ты это видела. было бы лучше, если бы ты узнала об этом от своего отца. но я слышал твой голос. отдаленно, далеко, где-то в подсознании. может мне просто показалось? может это было лишь моей последней мыслью перед тем, как тело обмякло и утонуло в абсолютной пустоте, лишь бы убежать от невыносимой боли, которая обрушилась на меня своим весом?
но ты была там. ты все видела. и твое сердце пропустило удар не от того, что я признался тебе в чувствах. твое сердце упало к твоим ногам, потому что стало свидетелем того, как близко я подкрался к самой грани пропасти, в которую я так боялся провалиться.

[indent] мы не говорили с тобой о случившемся. ты старалась не заострять на этом внимание, а я не хотел это обсуждать. потому что я так много раз пересматривал видео. видел какую ошибку допустил, как все произошло, видел аварию со стороны и каждый раз когда я падал, я чувствовал как плечо начинает ныть и болеть с новой силой. почти три недели на больничной койке. две операции. впереди пять месяцев реабилитации. я пропущу начало следующего сезона и, кажется, я пропущу весь следующий сезон, потому что в ближайшее время я не смогу сесть за руль, не смогу водить, не смогу вернуться к своему привычному образу жизни. наверное, это осознание далось мне сложнее всего: врач просто поставил меня перед фактом. ближайшие пару месяцев боль в предплечье будет постоянной, шрам не заживет, останется блядским напоминанием - ты смотрела на меня с сочувствием, переплетала наши пальцы, оставляла короткие, теплые поцелуи на моих костяшках, а я буквально не знал что буду делать дальше. и это пугало меня больше всего. я так часто говорил тебе о том, что мне не страшно оказаться на самом дне - но я сейчас валяюсь именно там, весь в пыли и грязи и мне на деле пиздец как страшно. ты ничего не говоришь, следишь за дорогой внимательно, прикусываешь губу, неторопливо поворачиваешь руль и выезжаешь с парковки больницы. для твоего комфорта я предложил тебе взять мою машину на эти недели. отдал ключи, сказал что доверяю - все равно я не смогу сесть за руль в ближайшее время. вначале ты хотела отказаться, но так действительно было проще - ты не зависела ни от кого, могла свободно перемещаться и приезжать ко мне в абсолютно любое время. знаешь? на самом деле это так унизительно, почти до омерзения к самому себе. я чувствую себя таким слабым. мне нужна помощь практически во всем - одной рукой я не могу справляться даже с элементарными вещами, не говоря уже о том, что требует больше усилий. а ты делаешь вид что не замечаешь моей слабости когда помогаешь натянуть футболку, когда причесываешь пальцами непослушные волосы, когда помогаешь открыть баночку с витаминами, когда ставишь мой телефон на зарядку или когда выдавливаешь зубную пасту на щетку, заходя в ванную через приоткрытую дверь. меня от моей слабости воротит, мне хочется ее из себя выкорчевать, достать, выдавить как гнойник или раздражающий прыщ, выдрать как сорняк что вырос меж ребер и мешает дышать полной грудью. мне хочется проснуться утром и понять что это все глупый сон, что это не правда, только в последнее время я просыпаюсь не от будильника в шесть : тридцать, а от рези, которая пожары разжигает под кожей; от боли, которая не унимается в пять : ноль ноль утра. ты бывала у меня дома пару раз за последние недели. приезжала за одеждой, за какими-то вещами которые я просил привести, но мне кажется что там сейчас холодно. возможно пыльно, пусто, некомфортно: впервые мне настолько страшно возвращаться домой. потому что рано или поздно ты уйдешь, хлопнешь дверью, потому что тебе нужно возвращаться к своей жизни - а я останусь там, наедине с мыслями, которые вот-вот меня убьют, угробят, уничтожат, съедят заживо. в машине играет какая-то твоя музыка - даже салон моей тачки теперь пахнет тобой, - ты напеваешь себе под нос и осторожно паркуешься напротив моей многоэтажки. на том же месте, где я и сам всегда оставляю тачку. я не мешкаю, выхожу из салона, с заднего сидения забираю рюкзак набитый моими вещами и терпеливо жду пока ты соберешь свои собственные вещи. мы почти не разговаривали сейчас - за пределами больницы будто бы стало сложнее поддержать диалог, поэтому я облизываю губы, зубами сдираю корочку, кусаю изнутри и неторопливо направляюсь к высотке, чувствуя тебя позади меня. ты достаешь из своей сумочки связку моих ключей - это так непривычно, принцесса. видеть тебя за рулем моей тачки, наблюдать как ты находишь правильный ключ к моей двери, как проходишь внутрь первой, чуть придерживая дверь для меня. и только когда она закрывается за моей спиной я позволяю себе отпустить рюкзак на пол и коснуться твоего запястья. осторожно, медленно, привлекая твое внимание. — спасибо за все, принцесса. — голос раздается легкой хрипотцой от длительного молчания. я прочищаю горло и позволяю себе короткую улыбку, прежде чем сделать пару шагов внутрь квартиры и теперь уже зацепить твою ладонь, переплести наши пальцы, огладить твою кожу, потому что так спокойнее, комфортнее, легче. — мы так и не поговорили о том, что случилось. я должен извиниться, джилл. за ту ссору. — за свои слова, за упреки, за ревность, за сомнения - мне нужно извиниться за все, только слова даются тяжело, поэтому я вздыхаю, мотаю головой, а потом снова поднимаю свой взгляд на тебя. — ты приехала. ну, тогда. ты была на гонке, даже если мне сказала что не сможешь. — это не вопрос, простая констатация факта. потому что я знаю что ты там была. часть меня верит что видела тебя там. — хочешь секрет? я жутко тебя ждал все равно. и больше всего я хотел приехать поскорее к финишу, чтобы увидеть там тебя. и поцеловать. — не обвиняй меня в том, что это так и не случилось. не говори что я все испортил. не переставай смотреть на меня так, как делаешь это сейчас. в квартире на удивление чисто, нет ощущения затхлого воздуха и слоев пыли - и я прекрасно знаю что это ты. что ты проветривала ее каждый раз, когда приходила; что ты убиралась, словно правда хотела чтобы я поскорее вернулся домой. не сдерживаю улыбку - в этот раз искреннюю, которую не пытаюсь даже спрятать. — у меня будет две просьбы. совсем маленькие, тебе не составит труда. — я пожимаю плечами, не позволяю себе все еще отпустить твою руку, — останься сегодня тут. со мной. — я поддаюсь чуть вперед, намеренно урезаю расстояние между нами, намеренно смотрю прямиком в твои глаза, намеренно понижаю голос до шепота - так интимнее, так важнее. — а еще хочу чтобы ты меня поцеловала. — и я губами касаюсь твоих. целую коротко, практически мажу, моя здоровая рука отпускает твою ладонь и оказывается на твоей талии. я касаюсь тебя невесомо, не целую по-настоящему, не пытаюсь углубить или впиться в тебя губами: я хочу чтобы меня поцеловала ты. поэтому немного отстраняюсь, носом провожу по твоей щеке, чувствую как твое дыхание перестает быть размеренным и ровным. тогда чего ты ждешь, принцесса? дай мне повод сделать то, что не смог сделать тогда. позволь мне сегодня сказать тебе о том, насколько я в тебя влюблен.